Смерть – это не навсегда! Ведь за порогом жизни Ромео и Джульетта смогут соединиться навеки…
Мюзикл «Ромео и Джульетта» Алтайский государственный театр
музыкальной комедии явил публике в последних числах апреля. Однако
театральные люди знают, что спектакль рождается в день премьеры, а
окончательно обретает, так сказать, плоть и кровь примерно к пятому
премьерному показу. Поэтому автор этих строк и решила вкусить уже
созревший плод творческих дерзаний режиссера Константина Яковлева в
содружестве с музыкальным руководителем Еленой Иващенко,
художником-сценографом Даниилом Ахмедовым (Москва), художником по
костюмам Натальей Калининой (Новосибирск) и балетмейстером Юрием
Писаревским (Кемерово). В минувшую пятницу, 13 мая.
Проделки царицы Маб
…Торжественный и одновременно тревожный музыкальный аккорд,
возвещающий о грядущей трагедии, «поднимал» занавес и перед тем, как
зазвучать вновь, превращался в неспешную печальную мелодию, на фоне
которой зритель успевал рассмотреть застывших в неоконченном движении
героев спектакля – всех без исключения, от главных до эпизодических,
включая хор и балет.
Живописно расположенные на сцене в два этажа, ярко и красиво
наряженные в костюмы не нашего века, они вызывали ассоциации с …
превосходно написанным натюрмортом. Мертвая или, скорее, застывшая
натура? Куклы, у которых внезапно кончился завод? Или люди, врасплох
застигнутые волшебным сном?
Но и потом, когда куклы оживали и начиналось действие, это ощущение
некой, подобной сновидению, ирреальности происходящего не оставляло,
хотя зритель, возможно, этого и не осознавал. Даже если и прочитал перед
спектаклем странноватое предисловие в программке, где в тринадцати
строчках слово «сон» повторяется пять раз! В том числе в цитате из
Шекспира: «Мы созданы из сна…».
А еще благодаря программке можно было предположить, что эта
ирреальная, как будто бы потусторонняя и местами жутковатая атмосфера
спектакля – вполне удавшееся стремление режиссера создать на сцене
«пространство на рубеже яви и сна».
И на пути к этому рубежу его главными помощниками становятся
«говорящая» Музыка, пронизанная по большей части нездешней печалью, и
таинственная царица Маб в изысканном исполнении солистки балета Марины
Парфеновой.
В оригинальной пьесе Шекспира такой роли нет. О проказах царицы Маб
всего один раз весело повествует Меркуцио: «по вечерам она на шестерне
пылинок цугом ездит вдоль по носам у нас, пока мы спим», «она пересекает
по ночам мозг любящих, которым снится нежность», «под нею стонут
девушки во сне, заранее готовясь к материнству»… То есть одна из забав
царицы Маб – вмешиваться в сновидения или даже творить сны.
Да вот только вряд ли зритель (особенно юный) помнит этот остроумный
монолог Меркуцио. И царица Маб для него так и останется главным
безымянным действующим лицом балетного действа…
В мюзикле Маб со своей жутковатой, но и смешной свитой (особи в
лохмотьях и масках с длинным клювом) появляется едва ли не в каждой
сцене, не исключая даже церкви. Она – режиссер этого мрачно прекрасного
сна, который, увы, завершается смертью. Но смерть ведь и есть вечный
сон. И потому, очевидно, именно Маб вкладывает как бы исподтишка
смертельный кинжал в решительную руку Джульетты.
Они принадлежат вечности
Если говорить о содержании мюзикла, нельзя не заметить, что человеку,
которому чужды правила игры в театре «легкого жанра», наверняка скажет,
что шекспировский текст упрощен до пунктира; что в спектакле нет
драматического действия, актеры играют не процесс, а результат; их герои
как бы лишены объема – плоски и одномерны.
Да, все это так и есть. Но необходимый объем действию и героям
придает Музыка - сама по себе и восхитительное, пронзающее душу
исполнение артистами труднейших вокальных партий. И их герои становятся и
живыми, и объемными, и эмоционально наполненными.
Ах, как изумительно поют в этом спектакле! И нежная искренняя
Джульетта (Ирина Басманова), и легконогий пылкий Ромео (Валерий Гурин), и
мятежный Меркуцио (Константин Кряжев), и заводила Бенволио (Илья
Парфенов), и синьора Капулетти (Татьяна Ремизова), и преданная Кормилица
(заслуженная артистка РФ Зинаида Черных), и благородный священник
Лоренцо (Юрий Голубев).
А дуэт Кормилицы и Лоренцо в сцене венчания главных героев («Пусть
любовь сохраняется, всемогущая, вечная!») заставляет наши души унестись в
условное небо. Тем более что взору публики в этот момент предстает
волнующая картина: счастливые влюбленные медленно возносятся к пылающему
в небе кресту. И тогда невольно думаешь о том, что эта душераздирающая
история любви давно уже стала достоянием вечности, а Ромео и Джульетту,
будь они не персонажами пьесы, а живыми людьми, отдавшими свои жизни за
божественный дар любви, наверное, стоило бы причислить к сонму святых.
Волшебный фонарь
Наутро во мне будто зажглась laterna magika – волшебный фонарь, если
по-русски, который рождал в голове очаровательные картины. Перед
внутренним взором проносились одна за другой красивейшие метафоры и
захватывающие дух сцены, мастерски сотканные из цвета и света (по словам
художника по свету Надежды Зуевой, за два часа спектакля освещение
сцены изменялось сто раз!). А вслед за ними возникали «портреты»:
внушительного и грозного герцога Веронского (заслуженный артист РФ
Дмитрий Иванов); доброго и мягкого синьора Капулетти (Илья Зуев),
которому так надоела кровная вражда; властной светской дамы - синьоры
Капулетти (Татьяна Ремизова), отчаянно взывающей на коленях к Деве
Марии; злющего красавца Тибальта (Виктор Некрасов); отважного Меркуцио
(Константин Кряжев), неистово кричащего: «Чума на оба ваших дома!» И,
конечно же, все дуэты с участием Джульетты и ее Ромео.
В любовных сценах, разыгранных (нет, прожитых!) на фоне огромной
луны, в пространстве, сотканном из навевающих грусть голубого и
бирюзово-зеленого оттенков света, Джульетта и Ромео, ловко и грациозно
перемещаясь на батуте (символ зыбкой неустойчивости всего земного?),
общаются друг с другом словно ангелы, слетевшие с небес. И от того их
любовь обретает характер вселенский, космический – а значит, лишенный
земной человеческой страсти. Именно поэтому смерть героев может вовсе не
вызвать слез, но зато она дает возможность испытать чувство гораздо
более значительное - высокую и чистую печаль по поводу вечных
несовершенств нашего подлунного мира. А еще потому, что благодаря
стилистике спектакля осознаешь: смерть – это не навсегда, за порогом
жизни Ромео и Джульетта смогут соединиться навеки!
Культурный шок
На этой печально-торжест-венной ноте вполне можно было бы завершить
заметки о безусловно выдающемся спектакле театра музыкальной комедии. Но
как честный критик не могу пройти мимо некоторых шероховатостей,
оставивших легкие царапины на зрительских впечатлениях; и на одной
проходящей сквозь весь спектакль метафоре, которую мне разгадать, увы,
не удалось.
Слегка царапнула работа балетмейстера: изрядная часть массовых сцен с
танцующим кордебалетом воспринималась как досадная суета, лишенная и
смысла, и синхрона. А сцены драки слуг враждующих семей и боя господ
сильно смахивали на малохудожественную самодеятельность...
Впрочем, о балете благодаря всем другим достоинствам спектакля можно было бы забыть. А вот сквозная метафора!
Это десятка полтора «компьютерных» манекенов, вызывающих ассоциации
со скелетами. Манекены не только смирно стояли в разных углах сцены, но и
танцевали с кордебалетом. И в этих случаях их можно было принять за
неупокоенные души несчастных членов враждующих семей, ставших когда-то
давно жертвами нескончаемой вражды.
Но когда ближе к финалу спектакля парочка этих бесполых нежитей,
переплетясь руками и ногами, взлетает в небо (именно в то место, где еще
не остыл след светящегося креста), невольно ощущаешь культурный шок!
«Наверное, так выглядят влюбленные, которые давно принадлежат
вечности», - предположила я. «А по-моему, оба они – мужского пола, -
уверенно ответила подруга. – Может быть, это Меркуцио и Тибальт?» Еще с
десяток опрошенных не смогли объяснить ни мне, ни себе, что бы это
значило. Наверное, знает режиссер. Но зрителю в зале она мешает
полноценно воспринимать действо – и визуальное, и эмоциональное?!
В целом же, повторюсь, мюзикл «Ромео и Джульетта» следует отнести к
числу творческих удач театра музыкальной комедии. И к тем спектаклям,
которые можно смотреть много раз.
Елена РЯБОВА, "Алтайская
правда"
20 мая
2011 г.
|